Опочецкий уезд был образован при Петре I в связи с новым административным делением России на провинции, губернии и уезды.
Опочецкий уезд занимал юго-западную часть Псковской губернии и был вытянут с северо-запада на юго-восток. Он граничил с Островским и Новоржевским уездами Псковской губернии, с Невельским и Себежским — Витебской. Площадь уезда составляла более четырех тысяч квадратных километров. В состав его входило 15 волостей, среди которых наиболее населенными и обеспеченными были Воронецкая, Велейская, Красногородская, Полянская и Жадринская, самой малолюдной и захудалой была Копылковская волость, а остальные — Печано-Горайская, Старицкая, Матюш- кинская, Петровская, Глубоковская, Еженская, Афанасьево-Слободская, Покровская и Сине-Никольская — относились к средним.
Через весь уезд с юга на север протекала река Великая с ее многочисленными притоками, которая имела большое хозяйственное значение: по Великой и ее притокам сплавляли лес. В уезде было 190 больших и малых озер, которые также играли немаловажную роль в экономике края, обеспечивая население рыбой,
Треть всей территории уезда занимали леса, на юге — хвойные, на севере — лиственные: береза, осина, ольха. Население южных волостей занималось лесным промыслом: рубкой и сплавом леса, изготовлением деревянной посуды, колес, телег и саней.
Однако главным занятием жителей уезда было земледелие. Хотя почвы здесь среднеплодородные, а на юге и малоплодородные, на них получали хорошие урожаи льна — наиболее распространенной культуры. Льном торговали с Прибалтикой и Новгородом, он давал главный денежный доход, одевал крестьянскую семью. Лен воспевали в песнях:
Лен, наш кормилец-ленок,
На тебя вся надежа,
Подать ты нам и оброк,
Ты нам хлеба кусок,
Ты и одежа...
Помимо льна, сеяли рожь, овес, ячмень, горох, сажали картофель.
В царствование Екатерины II Опочка в течение пяти лет (1772—1777 пт.) была губернским городом. К этому времени относится застройка ее первыми каменными зданиями. В 1774 году весь Верхний деревянный город сгорел дотла. Больше он не восстанавливался.
Дальнейшее строительство велось в Нижнем городе. Генерал-губернатор граф Чернышев, прибыв в Опочку, составил докладную на имя царицы, в которой просил разрешения на постройку каменных домов для «губернской канцелярии и домов губернаторских и прочих при губернии служащих», а также каменной соборной церкви, так как прежняя, а с нею еще четыре, бывшие на валу, сгорели. На этом докладе Екатерина II начертала: «Быть по сему».
Воскресенская церковь в деревне Теребени. Памятник русского деревянного зодчества XVIII века.
Первыми каменными сооружениями стали двухэтажный корпус — казарма и такое же здание присутственных мест, в котором разместились казначейство и тюрьма (эти строения сохранились до наших дней). В 1795 году между ними был возведен Спасо-Преображенский собор. Кроме них были построены каменные дома для генерал-губернатора Чернышева (позднее в нем размещалось малое женское училище) и губернатора Каховского (в дальнейшем — почтовая контора).
Описание города того времени оставил первый опочецкий историк Л. А. Травин (1732—1818 гг.): «Строение обывательских дворов было тесное, избы простые с черными печами, улицы и переулки кривые. Вид онаго представлялся сущей деревней как по подлому строению домов, так и что не было не единыя торговый лавки и что священники и посадские жители, особенно женский пол... едва имели башмаки на ногах, большая же часть обувалась в лапти».
Село Крулихино. Остатки барского дома конца XVIII вока (бывшее имение князя Львова).
Недолго Опочке пришлось быть губернским городом. В 1777 году, после учреждения Псковского наместничества, Опочка снова стала уездным городом. Вслед за этим прекратилось и строительство, так активно начавшееся.
Однако в последующие годы вид города постепенно изменялся. Обветшалые стены и башни Нижнего города были убраны. В слободах появились кирпичные здания. Застройка домами городского типа шла по обоим берегам реки. Правобережную часть стали называть городской, левобережную — Завеличьем. Крутые склоны вала заросли деревьями, и он стал местом отдыха и развлечения горожан. Тем не менее Опочка оставалась захолустным городком, населенным чиновниками, мелкопоместными дворянами, купцами и мастеровым людом. Вдоль кривых улиц тянулись высокие заборы, за которыми густо разрастались тенистые сады. Мостовых не было, и в дождливое время многие улицы, да и сама городская площадь, становились непроходимыми. Не было даже моста через Великую — обходились лодками и паромами.
В начале XVIII века землевладение в Опочецком уезде представляло следующую картину: дворянам принадлежало 57 процентов земель, монастырям и церкви — 13, государству — 19 и крестьянам — 11 процентов. При Екатерине II, проводившей политику укрепления дворянства, многие именитые царедворцы получили большие земельные наделы в Опочецком уезде.
Среди здешних помещиков были люди, чьи имена сохранила история. В 1746 году владельцем «Михайловской губы» (большая излучина реки Сороти), состоявшей из имений Михайловское и Петровское Воронецкой волости, стал генерал русской армии Абрам Петрович Ганнибал, прадед А. С. Пушкина. В селе Матюшкино обосновался знатный род Голенищевых- Кутузовых.
К концу первого десятилетия XIX века на западе государства снова нависли грозовые тучи: наступала армия французов под предводительством Наполеона. В августе 1812 года к населению прифронтовых губерний, в том числе и Псковской, обратился командующий русскими войсками Барклай-де-Толли с воззванием, в котором призывал подниматься на вооруженную борьбу с Врагом.
Псковичи горячо откликнулись на этот призыв. Многие из них сражались в рядах русской армии, многие ушли в партизанские отряды. В Опочецком уезде были созданы из вооруженных крестьян караулы для борьбы с французскими отрядами, заходившими на территорию губернии и грабившими мирное население.
Жители Пскова и пригородов оказывали большую помощь армии генерала Витгенштейна, закрывавшей французам дорогу на Петербург, снабжая ее продовольствием, одеждой, фуражом, лошадьми. В Пскове, Острове, Опочке и других псковских городах работали госпитали. Французы не смогли сломить сопротивление русского народа. Поднимаясь на борьбу против врага, крестьяне надеялись после разгрома французов добиться от царя освобождения от крепостного гнета.
Россия одержала победу над врагом. Герои войны — простые крестьяне возвращались в свои деревни. Но здесь они снова столкнулись с произволом помещиков и непосильным трудом.
К этому времени все государственные земли оказались розданными помещикам. Имение Петровское, находившееся в двух верстах от Опочни, царица Елизавета Петровна подарила своему фавориту графу Кириллу Разумовскому, владевшему в разных губерниях 45 тысячами крепостных крестьян. Большой Тригор- ской вотчиной владел Александр Вындомский; имениями Крулихино и Нестюгино — князья Львовы. Село Глубокое было отдано князю Дундукову-Корсакову. В имении Лямоново (или Лямоны) Покровской волости обосновались бароны Фредериксы; в Горанях Печано-Горайской волости — бароны Розены, в Жадро Жадринской волости — графы Сиверсы.
Село Петровское. Потемкинский дворец. Памятник архитектуры XVIII века.
Крестьяне в Опочецком уезде, как и во всей Псковской губернии, находились на барщине. За пользование землей крепостные крестьяне должны были трудиться на помещика шесть дней в неделю, оставляя для работ на своем поле, урожай с которого в большинстве также попадал в хозяйские закрома, лишь воскресенье. Они были полностью во власти помещиков, которые имели право не только наказывать крестьян, отдавать их в солдаты, ссылать в Сибирь и продавать без земли, но даже безнаказанно убивать их.
Во второй половине XVIII вева многие помещики в России стали заводить в своих вотчинах промышленные предприятия — льняные, лесопильные, полотняные. Появились такие предприятия и в Опочке. Проникновение в крестьянское хозяйство капитализма еще больше ухудшало положение крестьян. В селе Петровском (или Петровской мызе), которое от графа Кирилла Разумовского перешло к фавориту Екатерины II Григорию Потемкину-Таврическому, была устроена ковровая фабрика, где для царского двора ткали ковры и гобелены. Граф Ягужинский открыл в селе Велье льняную фабрику для изготовления высокосортного полотна. Владелец Тригорской вотчины Александр Вындомский устроил льняную «мануфактуру» для изготовления парусного полотна.
Двойная кабала — барщинная и фабричная — нередко была причиной крестьянских волнений и восстаний.
В 1744 году крестьяне Велейской вотчины графа Ягужииского, замученные на барщине и притесняемые управляющим Иваном Залевским, отказались выполнять приказы не только Залевского, но и самого графа. Дело в том, что раньше Велье было владением самого царя. Дворцовым крестьянам, как их называли, жилось несколько лучше, чем помещичьим крепостным: они не работали на барщине, а платили оброк. Царица Елизавета пожаловала Велье и окрестные деревни с жившими там крестьянами графу Ягужинскому. Это вызвало волнение крестьян, которые не хотели признавать себя крепостными графа.
По ходатайству графа в Велье из Пскова прибыла воинская команда из 340 солдат и офицеров. Крестьяне оказали вооруженное сопротивление. Вблизи деревни Серебренниково Граинской волости между крестьянами и солдатами произошло столкновение. Несколько человек было убито. Последовала жестокая расправа. Сотни крестьян были избиты кнутом, многие — до смерти.
Через 20 лет, в 1764 году, в том же селе Велье произошло новое волнение крестьян. Граф Ягужинский решил построить здесь ткацкую льняную фабрику. В то время это был один из богатейших людей в России, он имел поместья в нескольких губерниях, где были созданы полотняные и шелкоткацкие мануфактуры, и заводы на Урале. Постройкой мануфактуры в «льняном» крае он надеялся увеличить свои доходы. Вскоре в Велье прибыл управитель — француз Девальс. Вслед за ним стало поступать оборудование. Л. А. Травин, вельянин родом, участник этих событий, характеризует Девальса как человека жестокого, алчного, «сдиравшего кожу с крестьян, чтоб исполнить свою алчную утробу обогащением».
Крестьяне заволновались. Они отказались работать на фабрике, а когда их попытались принудить силой, вспыхнуло восстание. Двухтысячная крестьянская толпа разгромила фабрику и разбила ткацкие станки. Девальс едва спасся. Переодетый, он темной ночью бежал в Псков, откуда вскоре прибыла в село карательная экспедиция. Всех крестьян перепороли, а зачинщиков сослали на каторгу. Восстание было подавлено.
Большие крестьянские волнения произошли в 1783 году и в тригорской вотчине Александра Вындомского.
О многих злодействах местных помещиков стало известно в Петербурге. Однако мер к ним никаких принято не было. В 1828 году псковский и эстляндский генерал-губернатор и рижский военный губернатор Ф. 0. Паулуччи был вынужден подать правительству записку, в которой говорилось о зверствах помещиков в Псковской губернии, и в частности в Опочецком Уезде: «Генерал-майор Чичагов купил в 1824 году в Опочецком уезде Псковской губернии поместье; крестьяне, недовольные его управлением, взволновались, и пять человек из них отправились в С.-Петербург с просьбой. Дело рассматриваемо было в комитете гг. министров, и хотя по высочайше утвержденному положению оного поведено было дать им полицейское наказание и возвратить в вотчину, но г. Чичагов, основываясь на высочайше утвержденном мнении Государственного Совета от 3 марта 1822 года, сослал одного из сих просителей, у которого было семейство, в Сибирь...
В 1824 году восстали крестьяне опочецкого помещика отставного штабс-капитана Наперсткова. Он доказан в жестокостях с крестьянами, которых в короткое время пересек третью часть, обобрал хлеб, скот, отягощал работами, даже впрягал вместо лошадей, и столько был нечеловеколюбив к ним, что желал лучше морить их в тюрьме годы, нежели взять к себе или позволить им снискать себе пропитание у посторонних. Псковская палата уголовного суда видела источник сего зла, ограничив, однако, злоупотребительскую власть помещика определением: взять с него подписку в том, чтобы ни он, ни жена его не наказывали крестьян без ведома земской полиции. Правительствующий сенат освободил Наперсткова даже от сей обязанности...»
В 1861 году было отменено крепостное право. Председателем комиссии по подготовке и проведению крестьянской реформы в Опочецком уезде стал граф Сиверс — владелец крупнейшего имения Жадро. Уездный предводитель дворянства, он не оставил дворян в обиде. Лучшие земли и строевые леса остались у помещиков. Крестьяне получили то, что похуже, по русской пословице: «На те, убоже, что нам не гоже». Более того, от земель, находившихся в крестьянском пользовании, были сделаны изрядные отрезки в пользу помещиков. По некоторым деревням они достигали ста с лишним десятин. Земельный надел для крестьян был установлен в пять десятин. За наделы они должны были вносить высокие выкупные платежи.
Опочка. Здание присутственных мест (ныне Опочецкое профессионально-техническое училище)
Однако многие помещики не спешили проводить реформу в жизнь. В Псковском областном архиве хранится «Дело о захвате крестьянами Старицкой волости отрезанных земель» На двухстах с лишним листах оно повествует о двухлетней тяжбе крестьян Старицкой волости с помещиками.
11 сентября 1900 года в Псковский окружной суд поступило прошение от крестьян деревни Красихино о признании за ними права собственности по давности владения на 38 десятин 75 сажен земли. Члену суда Никольскому было поручено допросить под присягой свидетелей. 13 апреля 1901 года окружной суд признал за красихинцами право собственности на 38 десятин 75 сажен по давности бесспорного владения.
Красихинцы платили за эту землю аренду владелице имения Нестюгино Пещуровой, но после решения окружного суда платить отказались. Примеру красихинцев последовали крестьяне других деревень. Они запахивали отрезанные земли, рубили помещичьи леса, пользовались выгонами без всякой аренды.
2 апреля 1902 года крестьяне двенадцати деревень Крулихинского сельского общества составили «приговор» об изъятии всех отрезанных земель у владельца имения Крулихино князя Львова и передаче их крестьянам на льготных условиях.
Псковскому губернатору было предписано «принять самые решительные меры к прекращению беспорядков».
Спохватившись, окружной суд 22 мая 1902 года отменил по прошению помещицы Пещуровой свое решение. Вслед за этим землемеры начали спешно ставить межевые знаки, включая отрезанные земли в помещичьи владения. Крестьянское движение пошло на убыль.
1 октября 1902 года уездный исправник Дембинский доносил губернатору: «Волнения среди крестьян Старицкой волости против землевладельцев прекратились, и в настоящее время все спокойно».
К началу XX века в Опочецком уезде было 120 имений, в среднем по 241 десятине в каждом. Некоторые помещики имели по нескольку тысяч десятин: владелец Петровского под Опочкой — 7206, баронесса Фредерикс — 4666, граф Гейден — 9225. На крестьянский двор в среднем приходился один надел (5 десятин).
Вплоть до революции 1905 года опочецкое крестьянство вело полунатуральное хозяйство. Даже кормилец-лен давал лишь небольшой денежный доход.
Опочка. Бывшая почтовая станция. Памятник архитектуры первой половины XIX века. В настоящее время городская автобусная станция.
Между тем опочецкие купцы, скупая у крестьян за бесценок лен, богатели: большими партиями продавали они лен в Петербурге и Нарве, увозили во Францию, Германию, Бельгию.
Обувь крестьяне в основном изготовляли сами: летом — кожаные поршни или лыковые лапти, зимой — крутцовики или валенки. Сапоги даже середняки обували только по праздникам. Прялка и ткацкий станок были необходимой принадлежностью каждой семьи. Суконную и овчинную одежду шили «швецы» — портные, которые ходили из деревни в деревню.
Жили крестьяне преимущественно в «черных» избах, которые были без дымоходов. Еда была самая скудная: хлеб с мякиной, картофель, капуста, огурцы, льняное масло.
Промышленность в уезде была развита слабо. В 1895 году Тиме — предприимчивый владелец мельницы и механической мастерской в селе Захино — построил небольшие турбинный и лесопильный заводы и первую в Псковской губернии сельскую электростанцию. Постоянных рабочих у Тиме было не более 50 человек, остальные — сезонные.
В селе Воскресенском Воронецкой волости и в Красном городе работали небольшие кожевенные заводы. Предприимчивые помещики строили в своих имениях небольшие заводы и фабрики, приобретали молотилки, веялки, сеялки, дисковые бороны, усовершенствованные плуги, разводили племенной скот.
Крестьяне-бедняки разорялись и уходили на заработки в города, преимущественно в Петербург.
В самой Опочке также появились промышленные предприятия. В географическом описании города за 1900 год указаны кожевенные, кирпичный, черепичный и гончарный заводы купцов Кудрявцевых. На государственном винном складе было занято около 50 рабочих, а всего на городских предприятиях трудилось около 200 человек.
Условия труда на них были тяжелыми. Но особенно невыносимыми были они у рабочих кожевенных заводов. Вот что позднее писал об этом один из первых опочецких рабочих-большевиков: «От кислых шкур в помещениях стоял смрад и липкая вонь. С непривычки человек задыхался, его тошнило, он терял сознание. А два десятка рабочих в течение 12 часов в день крючьями вынимали из чанов трех-четырехпудовые шкуры, сдирали мездру, развешивали шкуры для сушки, засыпали лозу, дубили — и все это за 30— 40 копеек в день. Зимой — лютый холод, летом — тошнотворная жара, ручьи вонючей воды, вечно мокрая и грязная одежда. В лозорезке пыль лезла в нос, горло, глаза, вызывала неудержимый кашель, резь в глазах. Через несколько лет работы в таких условиях рабочие становились инвалидами».
Большую роль в экономической жизни уезда играли ярмарки. Только в Опочке они проводились за год 12 раз. Собирались они и в Святых Горах (ныне — Пушкинские Горы), и в Велье, и в Красном. В первую очередь ярмарки нужны были купцам, чтобы сбыть свои товары: хлопчатобумажные и шерстяные ткани, одежду, обувь, металлические изделия — ножи, ножницы, замки, молотки, косы, серпы.
Крестьяне тоже были заинтересованы в этих ярмарках. На них они могли продать изделия своих рук и выручить за них жалкие гроши, которые тем не менее были единственным подспорьем в бедняцком хозяйстве. Они везли на ярмарки глиняную и деревянную посуду, детские игрушки, колеса, телеги, тканые холсты, скатерти, вышитые полотенца, шерсть, а также сельскохозяйственные продукты — хлеб, мясо. В дни ярмарок огромная Соборная площадь заполнялась подводами. Кроме опочецких здесь бывали купцы из Новгорода, Витебска и других соседних городов.
Как же выглядела в ту пору Опочка — центр уезда?
Посетивший город в 1803 году ученый-путешественник Василий Северин отмечал, что Опочка — «изрядный, правильно выстроенный город». К концу XIX века к первым каменным зданиям, построенным в годы, когда Опочка была губернским городом, прибавились другие, которые возводили для себя состоятельные местные купцы. В середине XIX столетия было открыто движение по Киевскому шоссе, которое связало Опочку с такими крупными городами как Псков, Витебск, Петербург. К этому же времени относится и постройка почтовых станций. Здание Опочец- кой почтовой станции сооружено в 1847 году Оно сохранилось до наших дней и является памятником архитектуры XIX века.
Опочка. Дом Кукольнина Памятник архитектуры конце XVIII века. Ныне городская музыкальная школа.
Центром города была Соборная площадь. Главными достопримечательностями оставались сооружения екатерининской эпохи: корпус, Спасо-Преображенский собор и присутственные места, составлявшие «триединство»: казарма — церковь — тюрьма. О них и поговорка сложилась: «Отслужи царю-батюшке в солдатах, помолись в церкви господу богу и с чистой совестью садись в тюрьму».
Вообще в Опочке Церквей было множество. Строили их на свои деньги купцы, приглашая мастеров из Пскова, а то и из столицы. Собор, например, возводил архитектор Иван Парфенов, Успенскую церковь — профессор Академии художеств А. Парланд, по проекту которого сооружался храм Спаса на крови в Петербурге. До наших дней сохранилась лишь кладбищенская Покровская церковь, поставленная в 1804 году.
Много церквей было сооружено и на территории уезда. В XVI веке в Святых Горах построен мужской монастырь. Еще раньше монастыри существовали в Опочке, Велье, Ворониче. Большинство церквей было воздвигнуто в XIX веке, многие из них являются памятниками русской архитектуры. В деревне Теребени до сегодняшнего дня сохранилось здание деревянной церкви, основанной в 1776 году, которое поражает своей простотой и гармоничностью и является ценным архитектурным памятником XVIII века.
В Опочецком уезде много исторических, дорогих русскому человеку уголков — Воронич, Велье, Красный город (Красногородское), Заволочье. Одними из самых заповедных являются места, связанные с именем А. С. Пушкина.
Над излучиной Сороти стоял «опальный дом» поэта, над которым зеленели Михайловские рощи. В трех километрах от Михайловского, вниз по течению Сороти, на высоком холме, круто обрывавшемся к реке, раскинулось Тригорское. Здесь стоял дом П. А. Осиповой-Вульф (бывшая мануфактура А. Вындомского), в котором Александр Сергеевич всегда находил радушный прием.
А. С. Пушкин похоронен в Святогорском монастыре. Сюда и в те годы приезжали из Петербурга и других городов России, чтобы поклониться праху великого русского поэта.
Во время своей ссылки в Михайловское А. С. Пушкин не раз бывал и в уездном центре. Через Опочку он получал письма от друзей, вместе с Алиной Осиповой ездил в Лямоны к уездному предводителю дворянства Пещурову, которому был поручен надзор за ссыльным поэтом.
К концу XIX века в Опочке и уезде произошли изменения в культурной жизни и просвещении. В 1787 году было открыто городское училище с семилетним сроком обучения. Оно ежегодно выпускало 12—15 человек, занимавших впоследствии мелкочиновничьи должности.
В 1861 году открылась женская прогимназия, готовившая учительниц начальной школы. Позднее ее преобразовали в гимназию. Школы были начальными, трехгодичными. Перед войной, в 1914 году, в них обучалось около 500 детей. Открывались школы и в уезде, большинство из них также с начальным обучением.
Большую роль в просвещении населения играла городская библиотека, насчитывавшая 45 тысяч томов и организованная на общественных началах энтузиастами. С увлечением работало общество любителей сценического искусства под руководством режиссера М. П. Румянцева.
Очагом дешевого развлекательства был частный кинематограф под претенциозным названием «Кинь грусть». Пошленькие немые киноленты вроде «Приключения Глупышкина», «Сын дьявола», «Сашка- семинарист» демонстрировались под аккомпанемент рояля, иногда — духового оркестра. Однако и кино, и театр, и библиотека обслуживали «чистую публику», «избранных», для рабочих же оставались лишь церковь и кабак.
Опочка в конце XVIII века (часовня, училище, земская больница).
Для рабочего люда Общество трезвости открыло чайную. Посетители ее могли бесплатно выпить стакан чаю и нелегально — рюмку водки, посмотреть картинки о блудном сыне, почитать черносотенную газету. На деле эта чайная была маленькой ячейкой полицейской зубатовской организации. (Инициатором создания этой организации, призванной отвлекать рабочих от революционной борьбы, стал в 1901 году начальник жандармского управления в Москве Зубатов.) Посещали чайную отъявленные пропойцы и забулдыги, готовые за стакан чаю и рюмку водки шпионить за своими товарищами-рабочими.
Совсем не было культурно-просветительных учреждений в деревнях. Правда, в пожарном депо в Святых Горах купцы-любители изредка ставили водевили, но больше депо использовалось как карточный клуб во время ярмарок.
Плохо было налажено медицинское обслуживание населения. Опочецкая городская больница, построенная в 1894 году, была рассчитана лишь на 50 коек. Здесь работали 2 врача и 4 фельдшера. А всего на 140 000 населения уезда (вместе с Опочкой) было 8 врачей и 20 фельдшеров.
Бурное развитие науки и техники на рубеже XIX и XX столетий коснулось и Опочецкого уезда, вызывая поначалу в среде неграмотных, непросвещенных людей страх и недоверие.
Испокон века знали опочецкие крестьяне лишь два способа передвижения — пешком или на лошадях. Когда же в деревне Захино появился первый велосипедист — им был чертежник, приглашенный владельцем местного завода из Петербурга, его приняли за посланника ада и обстреляли из дробовика. Перепуганный чертежник поспешил уехать из деревни.
Вскоре по уезду пронеслась молва, что по шоссе летает огнедышащий «змей-горыныч» — так окрестили крестьяне автобус, совершавший рейсы из Опочки в Остров и Пустошку.
В 1912 году в Опочку из Пскова прилетел первый русский авиатор Уточкин. Появление в небе огромной птицы вызвало суматоху. Жители соседних деревень сбежались в село Жигали, у которого опустился «ероплан». Так опочане впервые увидели самолет.