Одни люди верят в судьбу, другие - нет. Мария Михайловна Васильева относится к тем, кто верит. Ни один бразильский сериал, считает она, не закрутит жизненной ситуации так, как реальная жизнь.
Когда ей было четыре года, поскользнувшись, она упала в пруд. Соседка, на ее счастье, мимо гнала гусей, увидела детскую ручонку, торчащую из воды, и спасла девочку. Такой первый случай из своей жизни запомнила Мария Михайловна. Второй произошел с ней в более старшем возрасте. Она с отцом пошла в лес за грибами. Начался сильный ливень с грозой.
- Мы укрылись от дождя под деревом, - вспоминает Мария Михайловна, - потом перешли под другое. В дерево, под которым прятались ранее, ударила молния. Так мы избежали неминуемой гибели.
- В сорок первом году я закончила девять классов. Жила в Луковниковском районе Калининской области, - продолжает М.М. Васильева. - В первые дни войны я с другими сверстниками была направлена копать противотанковые рвы на участке дороги Торжок - Ржев. Землю из рвов поднимали в три приема, ступеньками. Для нас, молодых девчат, работа была тяжелой, но три недели запомнились не этим, а непрекращающимися налетами немецких самолетов, кроме бомб сбрасывающих на нас листовки с призывами не оказывать сопротивления немецким войскам. Текст одной я до сих пор помню: «Девочки и дамочки, не копайте ямочки, придут наши таночки, зароют ваши ямочки».
В сорок втором году после наступления советских войск и освобождения нашего района, частично занятого немцами, мы узнали, что директор школы по доносу предателя был расстрелян. И мы, учащиеся школы, поклялись отомстить немцам за его гибель. Стали искать возможность попасть на фронт. Узнав, что в сельском Совете набирают добровольцев для работы в госпитале, не медля пошли туда и записались. Оказалось, что госпиталь находится в тылу, а мы мечтали о подвигах.
Проработав там два месяца, я с двумя девчонками решила сбежать на фронт Пошли в сторону, откуда были слышны отзвуки артиллерийской канонады. Шли ночью, лесными дорогами, пока не остановил нас окрик часового «Стой, кто идет?». Нас сопроводили в землянку, где молодой лейтенант стал допрашивать: где у вас брошены парашюты, где рация и какое у вас задание, приняв нас за немецких диверсантов. Мы в замешательстве ничего вразумительного сказать не могли. Время было военное, и нас могли запросто расстрелять.
В землянке находился еще один офицер, который спросил: из какого мы госпиталя, как зовут начальника штаба, командира, старшую медсестру К счастью, оказалось, что он после ранения находился в нашем госпитале на излечении. Когда я ему ответила на все вопросы, нам поверили и в сопровождении часового вернули обратно. Вскоре, когда мы перед всем строем торжественно принимали присягу, политрук, поздравляя, сказал: «Вот теперь совершайте подвиги, в жизни всегда есть место подвигам». Меня направили в перевязочную, и с этого времени началась моя солдатская жизнь.
В полевых условиях, в палатках, и в мороз, и в дождь, под бомбежками и под артобстрелами мы порой делали невозможное, спасая жизнь бойцам. В начале 1943 года наш госпиталь из 30-й перевели в 10-ю армию, вслед за которой 16 июля 1944 года мы вошли в Опочку.
- Было раннее утро. Все было окутано дымом. Мы в санитарных машинах въехали на главную площадь города. В районе второй школы переправились на другой берег и по Пролетарской улице стали двигаться к месту своего нового расположения, в деревню Жуково. Могли ли я тогда предположить, что мой будущий муж находится в нескольких километрах, в Варыгине, где он прятался от угона в Германию, и что спустя десять лет мы приедем жить в Опочку и поселимся именно на Пролетарской улице?..
Военных эпизодов, когда моя жизнь находилась на волоске, было много, но один мне запомнился особенно. Мы, следуя за наступающими частями, получили приказ переехать на новое место дислокации. Но оказалось, что оно еще находится в руках противника. И наша колонна машин выехала на передовую. У реки, возле переправы, шел настоящий рукопашный бой. То было страшное зрелище. Мои воспоминания о нем перекликаются со стихотворением поэтессы Ю. Друниной:
Я только раз видала рукопашный,
Раз - наяву. И тысячу - во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Заметив колонну машин с красными крестами, немцы стали вести по нам шквальный артиллерийский огонь. Тогда мы потеряли одну машину, были тяжелораненые среди персонала госпиталя. Брезент машины, где я находилась, был буквально изрешечен осколками. От гибели меня спасло то, что я забралась под брезент палаток.
В нашем госпитале неоднократно на излечении находился боевой офицер Иван Моисеевич Третьяк, у которого со старшей медсестрой Ниной Будниковой завязался бурный роман. Но, по инициативе Нины, все ограничилось перепиской. Нина объяснила это тем, что на фронте он может погибнуть, поэтому связывать свою жизнь с ним она не хочет. Но случилось все наоборот. Нина 16 мая 1943 года возле латвийского города Салдус подорвалась на мине и погибла, а Третьяк прошел всю войну, продолжил карьеру военного, дослужился до генерала, был командующим военным округом. Видимо, кому как на роду написано, так тому и быть.
Окончание войны я встретила в Латвии. После демобилизации поехала в Ленинград, устроилась на работу на Кировский завод, где отработала два года. Здесь же, при заводе, окончила десять классов и поступила в Ленинградский ветеринарный институт На четвертом курсе на одной из лекций рядом со мной сидел парень. Разговорились. Я у него спросила: «Ты откуда?» Он ответил: «Из Опочки». ~ «А я твой родной город освобождала». Так мы познакомились. Знакомство переросло в более крепкое чувство, и 30 марта 1954 года мы поженились. Сыграли скромную студенческую свадьбу.
После окончания института по распределению нас направили в Великолукскую область. Впоследствии перевелись в Опочку Так настоял муж. Он устроился ветврачом в МТС, а я - в межрайонную ветеринарную лабораторию. Хотя неоднократно предлагали нам более престижную работу в других районах, мы так и остались здесь. Правду говорят, что от судьбы не уйдешь.
Е. ПУЛЬША «Красный маяк»