В четыре часа утра 22 июня 1941 года огромный механизм гер­манской военной машины пришел в движение. В полдень 22 июня 1941 года ЦК партии и Советское правительство обратились к на­роду с призывом встать на защиту Родины.

В этот же день Опочецкий райком партии и Исполком организо­вали митинги в колхозах, МТС, промышленных предприятиях, в средних учебных заведениях. Тракторист Опочецкой МТС Федотов Иван сказал: «Мы, работники МТС, все возьмем оружие. Пусть знают немцы, что мы великое и непобедимое государство. Выпускница Опочецкого педтехникума, комсомолка Литвиненко говорила в тот день на митинге: «Если потребуется, то я ничем не уступлю мужчинам, так же без промаха буду бить врага».

23 — 25 июня в военный комиссариат стало множество посту­пать заявлений от опочан с просьбой направить их на фронт.

Тамара Калнин, ученица первой средней школы, одна из пер­вых подала заявление отправить ее на краткосрочные курсы мед­сестер. «Я окончила школу и не могу сидеть, не помогая бить вра­га Родины. Хочу быть медсестрой и оказывать помощь раненым», — пишет Тамара.

Уже в первые дни войны Опочецкий райвоенкомат отправил в действующую армию свыше 800 человек, из них 50 коммунистов, остальные комсомольцы и несоюзная молодежь.

К концу июня Опочецкий край почувствовал дыхание войны. Райком партии и исполком превратились в боевой штаб. Предсе­датели сельских советов, партийные руководители колхозов, сов­хоза «Красный фронтовик», предприятий, школ и учреждений по­лучали здесь конкретные указания, что и как делать.

В первых числах июля 1941 года Калининский обком партии дал указание об эвакуации в глубь страны государственных цен­ностей и скота. Первая и вторая Опочецкие МТС, Глубоковская и Духновская МТС отправляли в глубь страны тракторы и другую сельхозтехнику. Начал эвакуацию льнозавод. Под руководством райкома партии формировались гурты коров и овец для отправки в тыл. Из Опочецкого района было эвакуировано 9 тыс. голов ко­ров и овец колхозного стада в Ярославскую и Горьковскую облас­ти. С Советской площади ежедневно отправлялись подводы и ма­шины с зерном и оборудованием.

В последних числах июня через город сплошным потоком потя­нулись толпы беженцев из Латвии, находя теплый прием для от­дыха у опочан. В первых числах июля в поток влились обозы из Красногородска,

5 июля 1941 года прекратил финансовые операции Госбанк. Для вывоза ценных бумаг, денег исполком выделил две подводы и од­ну машину «полуторку». Эвакуация ценностей была возложена на главного бухгалтера Блохина и старшего кассира Афонского. Для охраны военкомат выделил красноармейца, вооружив его винтов­кой-трехлинейкой и сотней патронов.

Ценности Опочецкой конторы Госбанка были в сохранности до­ставлены в Госбанк Марийской АССР.

В этот же день началась массовая эвакуация населения города на восток. Большинство жителей города эвакуировалось самосто­ятельно из-за отсутствия транспорта.

В районе образована партийная группа для налаживания борь­бы с оккупантами под руководством первого секретаря райкома партии Васильева Николая Васильевича, которая уже 10 июля со­ставила Опочецкий подпольный райком партии.

8 июля 1941 года фашистская авиация бомбила Завеличье. Вспыхнули пожары. Сгорели несколько домов.

Утром 9 июля передовые мотоциклетные части врага ворвались в город в районе Завеличья, стараясь захватить город с ходу. Наш старый Вал снова стал крепостью. В ночь на 10 июля наши части стали отходить в район высот Кудки — Лаптево.

10 июля 1941 года немецкие войска заняли город. На второй день на заборах, стенах зданий висели приказы и распоряжения со страшными словами «Расстрел», «За неподчинение — смертная казнь», «За нарушения— смерть».

В Опочке на общественных зданиях заколыхались штандарты с фашистской свастикой.

К началу зимы 1941 года гитлеровцы прочно обосновались в Опочке. На складах армейского значения концентрировались боль­шие запасы провианта, оружия, взрывчатки. На улицах с июля ме­сяца стали патрулировать гестаповцы и предатели — полицаи.

Начальником отделения полиции безопасности (СД) стал мате­рый нацист, опытный контрразведчик капитан Крезер. Создали ок­купанты и крупную хозяйственную комендатуру во главе с майо­ром Гофманом. Большинство должностей в комендатуре занимали русские. Следить за ними Крезер направил к Гофману Райхерта.

Одним из первых хозяйственных мероприятий Гофман присту­пил к отбору рабочей силы из молодежи для отправки в Германию и образованию команд по заготовке выборочного соснового леса для нужд Германии. Под командой и наблюдением немцев, людей отправляли в лес, где они рубили указанные немцами деревья, а затем вытаскивали на себе к дорогам, или впрягали их вместо ло­шадей в подводу, которую грузили бревнами. Каждую «подводу» сопровождал конвоир, которому были даны неограниченные права.

На опочецкие деревни налагалась контрибуция металлом. Весь собранный ими металл вывезти к железнодорожной станции Опочка от 1 до 5 тонн металлолома. Весь собранный металл — от кон­сервных банок до чугунных кладбищенских крестов — подлежал ;отправке в Германию. Разрешалось вместо металла собирать макулатуру. За плохо выполненную работу или за отказ от нее нала­гались суровые меры наказания — заключение в концентрацион ный лагерь, за саботаж — расстрел. Все это выполнялось. Напри­мер, осенью 1942 года отряд карателей потребовал от артюховцев указать дорогу к партизанам и дать проводника. Артюховцы отка­зались. Тогда каратели всех жителей согнали в стоявшее неподале­ку гумно, заколотили двери, а стены облили бензином и подожгли. Все 63 человека сгорели. От деревни остались лишь почерневшие печные трубы. Теперь на месте, где стояло гумно, установлен обе­лиск..На мемориальной доске написаны имена заживо сожженных.

В 1942 году в деревне Голощапы стояла немецкая воинская часть, в.задачу которой входило ремонтировать подбитые танки, восстанавливать разрушенную партизанами связь. В ремонтных мастерских и на разрушенной партизанами связи обязывали рабо­тать мужчин из местного населения. Штаб немецкой воинской ча­сти контролировал работу по вырубке отборного леса и отправке его в Германию, вел надсмотр строительства железной дороги со стороны Латвии. На строительстве дороги работала молодежь Только так было возможно избежать отправки в Германию. Меж­ду собой говорили: «Лучше выполнять рабский труд на Родине дома, чем в Германии».

Самые тяжелые работы выполняли русские. «Копать землю дробить камень, заготовлять лес — эта работа не для немцев, для этого есть русские дешевые рабочие руки», — было написано одной из немецких инструкций, вывешенной в штабе воинской части и ремонтных мастерских в Голощапах.

Немцы усиленно занимались «вербовкой» рабочей силы для от­правки в Германию. По некоторым данным из нашего района бы­ло насильственно угнано в Германию 430 человек. В Опочецком музее экспонируется лагерный пропуск (копия) №321 «Восток» принадлежавший опочанке Татьяне Егоровой, находившейся в лагере на острове Фазанов и работавшей на ферме владельца за­вода по металлообработке и литью. Молодая девушка сполна по­знала жизнь «Восточной» рабочей. В пропуске указано: «Запреща­ется посещать общественные места: рестораны, гостиницы, кино­театры, все увеселительные места. Знак «Восток» иметь всегда при себе, носить на видном месте».

В 1941 году начальник отделения полиции безопасности . (СД) капитан Крезер указал о необходимости уничтожения еврейского населения. Начали с одиночных арестов, кончили массовыми. К концу 1941. и в 1942 годах было арестовано все еврейское населе­ние Опочки, которое по некоторым обстоятельствам не могло эвакуироваться и было.заключено в лагерь, который находился на ок­раине города по Островскому шоссе.

Первый массовый арест евреев, по показанию свидетельницы Котенко Варвары Степановны, в Опочке был произведен гестапо в августе 1941 года. Расстреляно около 100 человек. Проводились массовые аресты не только евреев, но и коммунистов, комсомоль­цев и всех подозреваемых.

В 1941—42 годах было арестовано и расстреляно более 200 че­ловек. Чтобы скрыть следы злодеяний, фашисты в 1943 году вскрывали массовые захоронения казненных, а прах их сжигали на кострах.

На Коммунальной улице, в складском помещении, немцы устро­или пересыльный лагерь, вернее — пересыльную тюрьму. Об усло­виях заключенных можно только сказать — нечеловеческие. В стенах этой тюрьмы проводили зверские пытки: избивали резино­выми плетками, кололи под ногти иголками, резали тело лезвиями бритв, поджигали на голове волосы. Отдельные не могли выдер­жать страшных пыток и умирали. Сейчас свидетелями этого явля­ются человеческие черепа и кости, которые находят в районе дет­ского сада.

В июле 1944 года опочане читали надписи узников, написанные на стенах гвоздем, стеклом, кровью: «Здесь сидел Михайлов Иван, 1924 года рождения. Приговорен к смертной казни». «Партизан Киселев Леонид, Псков, Застенная, 17, расстрелян». «Партизан Пунтус Владимир, Идрицкого района, растрелян». «Расстрелян», «Погиб», «Умираю», «Отомстите за меня», «Прощай, Родина».

Где всего трудней было жить мирному населению в годы вой­ны? В оккупации. Почему? Потому что каждый день, каждый че­ловек был на краю жизни, на краю жестоких издевательств. Те, кому удалось выжить, прошли страшную школу испытаний: уни­жения, оскорбления, каторжный труд, издевательства, пытки, истязания, голод, болезни. Кроме.этого, каждый думал, что надо не только выжить, но и бороться с врагом, как-то приближать по­беду.

Массовые и одиночные расстрелы фашисты проводили за дерев­ней Кудка (Ровные нивы), на опушке Варыгинского леса и в рай­оне Песчивки. До сегодняшнего дня места казни отдельных патри­отов не установлены.

За время оккупации района и города Опочки было расстреляно, по далеко неполным данным, 634 человека.

Главными виновниками сознательного уничтожения людей, кроме фашистского правительства, были ее исполнители. В нашем районе и городе: начальник отделения СД капитан Крезер, начальник хозяйственной комендатуры и его помощник майор Гофман и Райхерт, заместитель Крезера фельдфе­бель Бернгард, ст. следователь Рихорд Калино, следователи Штра­ус, Теренг, начальник отделения тайной полиции Вальтер Лама, унтер офицеры Виннильман, Оборбекман, Шульц и отдельные пре­датели нашей Родины.

Много, вреда народу нанесли фашистские халуи. Осенью 1941 года Иван Чемоданов из деревни Горелая Будка вместе со своим братом — уголовником Михаилом, явились в Опочку к начальнику районной полиции и предложили свои услуги. Иван Чемоданов был рьяным служакой, его жестокость не имела предела. Не за­быть жителям деревни Мошки Ляти одного из летних дней 1942 года, когда взбешенный Иван и Михаил Чемодановы зверски уби­ли двух патриотов Родины. Это Иван Чемоданов ворвался с кри­ком — «Где коммунист Ванька?», в дом Марии Егоровны Тимофе­евой из деревни Агафоново, сестры члена партии Ивана Егорови­ча Егорова. — «Не знаю». Изверг жестоко избил ее. Около года не вставала Мария Егоровна с постели. На всю жизнь она оста­лась со сломанным ребром и ослепшим глазом.

Чемоданову доверялось принимать участие в карательных экспе­дициях против народных мстителей. Ему поручались аресты патри­отов. Арестовывал и по спискам, присланным ему из Опочки, и по своему усмотрению. Старшее поколение помнит зверства Чемодановых в Глубоком, Водобеге, Мошки Ляти и других населенных пунктах Глубоковского сельсовета. Иван Чемоданов сеял смерть и горе на Опочецкой земле, верно служил нашим врагам, за что и. ответил сполна.

С первых дней оккупации нашего района в тылу противника развернулась партизанская борьба.

Командующий немецкими войсками по охране тыла генерал-май­ор Шпееман сообщал командиру 290-й пехотной дивизии, что пар­тизаны уничтожают оккупационные органы, срывают все  меропри­ятия немецкого командования...

Журнал «Нева» № 7 за 1984 год в статье «Этот трудный путь» рассказывает о создании в Опочецком районе первого партизан­ского отряда в Рясинских лесах под руководством Павлова Миха­ила Павловича, ныне почетного гражданина города Опочка. В ста­тье говорится, что первыми партизанами в Опочецком районе бы­ли: 16-летний Коля Павлов, 17 летний Вася Семенов, 15-летний Миша Большаков, 18-летний Иван Владимиров и Фрося Ташинина,

Отряд носил название: «За власть Советов». С образованием 3-й Калининской партизанской бригады отряд вошел в ее состав.

9 августа 1942 года на базе партизанских отрядов: Алексея Гаврилова — 120 человек, Петрова — 70 человек, Ершова — 70 чело­век, Павлова — 52 человека и партийно-советского аппарата Опочецкого района — 17 человек, образована

3-я Калининская партизанская бригада, под командованием Алексея Михайловича Гаврилова. Районом действия бригады установлен Опочецкий район.

В тылу врага на Опочецкой земле героически сражались партизаны 11-й бригады Николая Михайловича Вараксова, спецгруппа Бабруся, отряд «Борец» (чугуновцы).

В борьбу с врагом включились патриоты-одиночки. Врач город­ской больницы О. И. Телепнева укрывала раненых советских бой­цов, снабжала партизан медикаментами. Опочане снабжали пар­тизан продуктами питания. Лесник И. А. Сорокин из деревни Нартово был связан с партизанами, а позднее повторил подвиг Ивана Сусанина. Весной в половодье, гитлеровцы предприняли каратель­ную экспедицию против партизан, расположившихся среди болот у деревни Выселки. Карателям нужен был проводник. Сорокин знал все ходы и выходы, его-то и взяли с собой фашисты. По коле­но в воде брели они за проводником. Потом вода дошла до пояса. Фашисты заволновались, но Сорокин уверенно шел вперед, время от времени покрикивая: «Пан, за мной, вперед!». Только больше кричал он для партизан. Когда вода дошла до груди, гитлеровцы повернули обратно, назад. Но было уже поздно: партизаны успели окружить их, и весь вражеский отряд был уничтожен.

Огромный ущерб нанесли врагу на Опочецкой земле партизаны. Только 3-й Калининской партизанской бригадой было уничтоже­но: подорвано 50 эшелонов противника с боевой техникой и лич­ным составом, 3 бронепоезда, подорвано 15 железнодорожных мо­стов, разгромлено 16 фашистских гарнизонов, убито 5373 фашис­та, разгромлено 12 волостных управ. Взято в плен 162 немца. Уби­то полицейских и других изменников Родины — 236 человек.

Потери бригады составили: убито — 131 человек, ранено —206, пропало без вести — 17, взято в плен — 10 человек.

В партизанской борьбе проявили мужество и героизм женщи­ны — опочанки.

В 1939 году Александра Филипповна Анисимова стала заведую­щей Опочецким райздравотделом. С первых дней войны Опочка превратилась во фронтовой город. На Александру Филипповну на­валилось много забот по размещению и лечению раненых. За не­сколько дней до захвата фашистами Опочки была эвакуирована в Калинин. После занятия врагом Опочки была приглашена к пер­вому секретарю Калининского обкома партии П. С. Воронцову. На приеме присутствовал первый секретарь Опочецкого подпольного райкома партии Николай Васильевич Васильев. Анисимовой было предложено вступить в партизанское соединение, которое будет действовать в Опочецком районе. Без каких-либо колебаний жен­щина-врач согласилась пойти в тыл врага. С августа 1942 года до июля 1944 года А. Ф. Анисимова прошла трудными тропами парти­занской борьбы, оказывая помощь раненым и больным партиза­нам, больным местного населения.

Мужество и отвагу в борьбе с врагом проявила Зина Васильева. У деревни Маврино ее неожиданно окружили фашисты. Зина вступила в неравную схватку. Бросив гранату, пыталась скрыться в кустах, но была ранена. Раненую разведчицу пленили и привез­ли в Опочку, где была подвергнута страшным пыткам. Угрожали подвергнуть аресту и пыткам мать Зины. Полиция арестовала мать Зины — Анастасию Андреевну, угнав ее в фашистский гарни­зон Высокое. Крезер приказал пригнать ее для допроса в Опочку. Высоковские полицаи привязали ее к оглобле, запряженной лоша­ди и истерзанную, босую, полуголую доставили в Опочку, сделав умышленную встречу матери с дочерью. Анастасия Андреевна уви­дела свою любимую дочь, когда Зину вели на допрос.

— Мама, прости меня за твои муки!

— Держись, моя милая! Я горжусь тобой, — ответила мать.

Мать и дочь были казнены. Зине выкололи глаза, отрезали нос, уши, сожгли на голове волосы.

Достойна бессмертной памяти разведчица партизанского отряда «Борец» (отряд Чугунова) Ольга Ивановна Жукова.

Группа партизан из нескольких человек, разведав, что в деревне Борзые Гривы нет немцев, решила ночевать. Хозяин дома оказал­ся предателем, сообщив в управление Варыгинской полиции о но­члеге в его доме группы партизан. В деревню прибыла большая группа немецких солдат и полицаев. Силы были далеко неравны­ми. Ольга была ранена, товарищи не могли оказать ей помощь. Умело пользуясь автоматом и гранатами, убила многих немцев и полицаев. Кончились боеприпасы. Последний патрон Ольга оста­вила для себя.

Ее мужество, умелое действие женщины в бою было высоко оце­нено немецким офицером, который приказал захоронить русскую патриотку со всеми христианскими почестями, в чистом платье и в гробу.

Летом 1990 года прах Ольги Ивановны Жуковой был перезахо­ронен на крепостном Валу Опочки. Чугуновцы не замедлили рас­считаться с предателем Родины.

Активными помощниками партизан были учащиеся и учителя, школ города. Ученик 4-й школы Ваня Шпилькин по заданию партизан собирал сведения о немецких частях, которые передвигались к Ленинграду и обратно по железной и шоссейной дорогам, распространял листовки, добывал боеприпасы, по возможности об­резал провода немецкой телефонной связи. Ваня вместе с отцом был расстрелян на опушке леса за Кудкой «Ровные нивы». Ночью близкие раскопали отца и сына и перезахоронили на Покровском кладбище города

Ваня посмертно награжден медалью «Партизан Отечественной войны» первой степени

Партизанской связной в отряде Подгорного была ученица 8-го класса средней школы № 2 Катя Иванова из деревни Косткино Матюшкинского сельсовета. Из этой же школы ушла в партизанский отряд Устинова Лина. А ученица 6-го класса Нина Денисова была партизанским почтальоном. Нина попала в руки гестапо. Не вы­держав жестоких пыток, сообщила отдельные фамилии партизан. Но немцы не пощадили ее, а расстреляли.

Коммунист Петр Митрофанович Митрофанов до войны работал учителем. После оккупации района ушел в партизаны. Ему было дано ответственное, трудное задание. Надо было поджечь барак с боеприпасами и оружием. Воспользовавшись паникой немцев, пробраться к дому старосты и взять у него списки о семьях, в ко­торых члены семьи находились в партизанах. Петр Митрофанович с честью выполнил задание, но, возвращаясь с задания, был арес­тован. На допросах его бесчеловечно пытали. Сурово глядя в гла­за фашистам, заявлял: «Нет, не знаю, отвечать не буду». Его спросили: «И вам хочется расставаться с жизнью? Ведь завтра мы можем вас расстрелять, если не дадите нам необходимые дан­ные!». Партизан ответил: «Я прекрасно пожил. Я всегда был ком­мунистом и умру коммунистом, а коммунисты никогда не просят пощады у фашистов!». Фашисты расстреляли патриота.

В городе Себеже фашистским лакеям удалось схватить парти­занку-разведчицу Марию Селиверстовну Пынто. С ее именем связаны многие героические дела в нашем крае.

Вот как об одном из случаев рассказывают ее товарищи по пар­тизанской борьбе.

В декабре 1943 года Мария, неожиданно для начальника гарни­зона зашла в его кабинет.

— Что вам нужно? — спросил он.

— Я послана к вам из штаба бригады партизанской, чтобы договориться с вами. Комендант настолько перепугался, что не мог произнести слова.

— Господин комендант, вы обязаны немедленно написать письмо нашему батьке Марго с обещанием давать нам необходимые све­дения по нашему заданию и относить в условленное место. За неподчинение — казнь.

Такое письмо Мария принесла в отряд.

Летом 1943 года Мария установила связь с власовцами и при­вела к партизанам 22 человека с полным вооружением.

Весной 1944 года Пынто заболела тифом. Лечилась у сестры в землянке. Группа фашистских служак окружила землянку. Ма­шу арестовали. Боясь тифозной больной, немцы доверили допросы своим верным служакам. Предатели подвергали ее жестоким пыт­кам. Выбили зубы, отрезали язык, левое ухо, в нескольких местах пробили череп, нанесли ножевые раны. Патриотка никого не выдала.

Виталик и Зина Осиповы.

Когда в деревню Щекино ворвались немцы, Зина и ее братик Виталий ушли в партизаны. Мать их умерла, а старший брат и отец были на фронте. В Либовском партизанском отряде им по­ручали важные задания. При выполнении боевого задания Зину схватили немцы и хотели повесить. Витя пошел искать сестренку. Войдя в родную деревню, он увидел возле своего дома перекла­дину, переброшенную с березки на дубок, с приготовленной пет­лей. Вскоре привели Зину. Витя не мог вынести этого и выстрелил в немца. Убегая, он был убит, а Зину спасли подоспевшие к месту паники партизаны.

«Нет, нельзя сидеть дома сложа руки. Я комсомолка. Я обязана оказывать помощь Красной Армии в борьбе с врагом».

Рая написала прошение на имя начальника отделения полиции с просьбой зачислить ее на какую-либо счетную или другую ра­боту. Крезер направил Раису Гаврилову на прием к Райхерту. Не успела Рая переступить порог кабинета, как услышала:

— Ты, девиц, был студент институт — Псков?

— Да, спокойно ответила Гаврилова.

— Физика, математика. Драй лет? — Коверкая слова,   самодо­вольно улыбнулся Райхерт.

— Училась на третьем курсе.

— Твой фатер был арест НКВД?

 — Да.

— Но ты продолжала быть комсомол?

Рая в упор посмотрела на гестаповца и ответила вопросом на вопрос.

— А как бы Вы поступили на моем месте?

— О, ты не только красивый, но и умный девиц.

После некоторой проверки со стороны гестапо Гаврилова полу­чила «Френденпасс» — паспорт и приступила к работе. В начале ей поручали выписку различных извещений, распоряжений воло­стным старшинам и деревенским старостам, но вскоре начальник отдела назначил Гаврилову секретарем-переводчиком.

Первое донесение для батьки Марго Рая передала через «ни­щего», который стоял у моста через реку Великую, выпрашивая: «Подайте ради бога кусок нищему». Вместе с хлебом Рая переда­ла особо ценные сведения для партизан. Взяв хлеб, «нищий», не поднимая головы, тихо сказал: «Приходи в следующее воскре­сенье». Рая пришла в назначенное воскресенье, но не пришел «нищий».

Рая была рада, что ее сведения помогли партизанам уничто­жить автоколонну немцев, которая следовала к Ленинграду.

В один из партизанских отрядов пришел юный опочанин Ни­колай Алексеев. С помощью Алексеева удалось привлечь к раз­ведке его сестер Любу и Тоню и медицинского фельдшера деревни Букино Машу Кузьмину. Люба связала партизан со своей подру­гой — молоденькой учительницей Надей Литвиненко. Надя рабо­тала прачкой в воинской части, стоявшей в районе лесоучастка Разуваевка.

Умелым и храбрым разведчиком у Владимира Ивановича Мар­го был Рем Кардаш, которому поручил Андрей Семенович Кулеш (комиссар бригады) связаться с Гавриловой. Докладывая ком­бригу и комиссару: «Не девушка, а клад настоящий. Работает в хозяйственной комендатуре, у немцев пользуется авторитетом. Давно собирает разведданные». Ну, что ж, дадим ей кличку «Аб­солют». Она с честью оправдывала эту кличку. Ее донесения всег­да были точными и особо необходимыми для партизан и Красной Армии.

После казни в декабре 1942 года группы молодых подпольщи­ков в Острове, Рая стала замечать лишнее внимание к ней со сто­роны Райхерта. Пришлось принять контрмеры. Стала чаще наве­щать кабинет Райхерта с разными доносами на халуев фашистских, вроде Глубоковских братьев Чемодановых. «О, это — гут! Ты действительно есть умная девица. Я всегда питал к тебе дове­рие. Ты будешь часто заходить сюда?» Рая обещала, но предупре­дила, что не так часто, чтобы не навести подозрение у русских ра­ботников. Опасность в подозрениях миновала.

Самоотверженно выполняла задания партизанских штабов ле­том и осенью 1943 года, пятерка отважных: сестры Алексеевы, Рая Гаврилова, Надя Литвиненко и Мария Оленина.

Пятеро отважных снабжали партизан не только разведовательной информацией, но и взрывчаткой, медикаментами и табаком. Познакомилась Мария Оленина (в Опочке ее знали как Андре­еву из Ленинграда) с Гавриловой случайно на работе. Обоюдная симпатия привела к новым встречам. Рая любила слушать рас­сказы Марии Федоровны о Ленинграде. Оленина, конечно, не знала, что Гавриловой известно о недоборах сотрудницы управы Андреевой при взимании платы от населения за свет, о выполне­нии ею отдельных поручений бухгалтера Ивана Шпилькина, свя­занного с партизанами.

Как-то под вечер Мария Федоровна, расстроенная болезнью сына, забежала за чем-то к Гавриловым. Рая была одна. Стояла у окна, пела популярную в то время на оккупированной террито­рии песню:

Наши девушки немцам улыбаются,

Совсем забыли —

Кто у них друзья...

Оленина не выдержала — разрыдалась. И тогда она отчаялась: свяжи меня с нашими друзьями. Я знаю: ты все понимаешь, все умеешь.

— Откуда все это вы взяли, Андреева?

 — Поверьте мне, дорогая. Сыном клянусь — не выдам. Мужем...

Да, да — мужем! Его добрым именем. Его кровью, пролитой за Родину. Он... И тут Оленина открыла всю свою тайну, кто она и как попала в Опочку.

Однажды на явку в деревню Шаблавино Гаврилова привела с собой женщину лет тридцати пяти. Кардаш удивился, но Рая твердо сказала: — Ручаюсь за нее головой. Ленинградка, жена военного. Работает в городской управе. В Опочке она известна как беженка Андреева, а в бригаде пусть ее знают под кличкой «Олень».

Более двух лет прожила ленинградка в Опочке. Свыше года бы­ла глазами и ушами партизан бригады Марго в фашистском гарнизоне. Но никто — ни враги, ни свои, кроме Гавриловой, не зна­ли тайны Андреевой. Мария Федоровна была женою советского генерала Оленина.

Война застала Олениных на западной границе. Вместе с 8-ми летним сыном Игорем чудом спаслась, добралась вместе с бежен­цами до Опочки. Здесь, выдав себя за Андрееву, жену ленинград­ского инженера, устроилась работать в управе.

Нелепый случай дал гестапо возможность напасть на след пат­риоток. Один из местных жителей, недавно пришел к партизанам. Совершил уголовное преступление. Боясь наказания, он сдался немцам и выдал явку. Первой была арестована Литвиненко, затем взяли сестер Алексеевых и Гаврилову, бухгалтера Шпилькина и его сына. Спаслась лишь Мария Оленина. Ей сообщили: «Немед­ленно уходи». О днях, проведенных разведчицами в застенках ге­стапо, известно немного, но установлено точно: не дрогнули пат­риоты, не сломили их лютые пытки.

Рая Гаврилова, Надя Литвиненко и Люба Алексеева в одну из апрельских ночей были вывезены по шоссе в сторону Пустошки и по дороге расстреляны. Но — где?

Благодарные опочане одну из улиц города назвали именем от­важной подпольщицы Раи Гавриловой. Командир бригады Вла­димир Иванович Марго в своей книге «Пылающий лес» писал: «Умная, смелая и очень энергичная девушка обладала еще одним качеством, столь необходимым разведчице, — она могла улыбать­ся и даже смеяться, когда чертовски хочется бросаться на врага или, выхватив из сумочки браунинг, выстрелить в ненавистное лицо». Ю. Столяров на слова Е. Никитина написал песню:

Чернели от скорби снега,

И ненависть билась святая,

И приняла смерть она от врага,

подпольщица Рая, Гаврилова Рая.

Опочане всегда помнят подпольщиц и подпольщиков, которые в 1943 — 44 годах работали на железнодорожной станции Опочка.

Николай Васильевич Васильев. Это был удивительно энергич­ный, бесстрашный человек. Он умело вошел в доверие фашистов, чтобы добыть необходимые сведения и передать их партизанам. Николай имел верных друзей: Олю Давидович, Галю Тихомиро­ву, Зину Кучерову, Людмилу Царенок и ее мать Анну Царенок. Все они были храбры, отважны, как и Николай Васильев.

Зина Кучерова не один раз бесстрашно лесными тропами про­биралась к партизанам, передавала им ценные сведения и патроны. Выполняя боевое задание, героиня погибла у деревни Заверняйка.

Ольга Ивановна Давидович — жена советского офицера, нака­нуне войны с дочерью приехала погостить к родным в Опочку. Пришлось ей здесь и остаться. Она подружилась с серьезной, начитаной Галей Тихомировой. Галя всей душой ненавидела нем­цев, и плохо это скрывала. Оля и Галя стали самыми задушевны­ми подругами. Они всюду были вместе. Вместе следили за пере­движением немцев к Ленинграду и обратно. Радовались, когда удавалось добыть патроны и передать партизанам не только пат­роны, но и соль, медикаменты и табак. Солью, табаком и отдель­ными сведениями их снабжала работница казино Андреева Фро­ся. Пьяные немцы говорили о многом. Все ценное для партизан передавала Оле или Гале.

Весной 1944 года гитлеровцы арестовали Николая Васильева, а вскоре — Олю Давидович и Галю Тихомирову. После жестоких допросов и избиений Галя в тюрьме опасно заболела, рассказы­вают, что ее, умирающую, немцы зарыли в землю. Олю Давидо­вич и Фросю Андрееву ночью отвезли за Кудку — «Ровные ни­вы» и там расстреляли. Прах Оли разыскали родители и ночью перезахоронили на Покровском кладбище.

Николай Васильев находился в смертной камере подвального помещения больницы на Завеличье. Его мучили, пытали, но он ни­кого не выдал. На стене камеры написал «Прощайте навсегда»

У Бориса Горбатова есть строки: «Товарищи! Сейчас нам прочитан приказ: с рассветом в бой. Семь часов осталось до рас­света... Когда-нибудь я буду вспоминать эту ночь...»

Кто из фронтовиков не помнит свою первую ночь перед боем, первые дни и месяцы войны? В моей памяти осталась тихая, светлая и особо теплая ночь с 21 на 22 июня 1941 года. А сколько дру­гих ночей перед боем осталось в памяти фронтовиков!

Вместе с ними хочу вспомнить свои дороги войны, темные ночи боев, светлые дни побед. Меня, командира танка, застала война в Дрогобыче в составе 7-й мотомехдивизии. В 4 часа утра спящий город потрясли взрывы бомб. Дивизия и мой танковый полк были подняты по тревоге. Горел город, горели наши танковые ангары, по улицам города метались люди в нательном белье. Десять тан­ков и два тягача были уничтожены бомбардировкой с воздуха Часов в семь утра примерно в 3-х километрах от города противник высадил воздушный десант. Завязался бой с парашютистами. Я увидел первых убитых и раненых красноармейцев и командиров Начальник политотдела полковой комиссар Лисичкин организовал вывоз семей военнослужащих с территорий части, к же­лезнодорожной станции. Силами дивизии десант был уничтожен,
большое количество немцев было взято в плен. У убитых и пленных немцев были найдены «Памятки немецкому солдату», в кото­рых говорилось: «Сбивайте каждого русского... Не вы несете ответственность за это, а я— фюрер». «На русской земле должны стоять коттеджи немецких господ, обслуживаемые русскими ра­бами».

Полки, дивизии нашей армии с боями отступали под натиском врага. В районе города Броды взвод из четырех танковых экипа­жей, в том числе и мой танк, получили приказ прикрыть, если это будет нужно, огнем отступающий полк нашей дивизии на высоте безымянной. В населенном пункте занять оборону и быть готовым к бою, что и было выполнено.                           

Примерно часов в семь августовского утра появились в насе­ленном пункте пять немецких мотоциклистов-разведчиков. Сдела­ли остановку у колодца с деревянным угловым срубом. О появ­лении противника сообщили по рации командиру батальона. По­лучили приказ: «Наблюдать, огонь не открывать!» К мотоцикли­стам подбежал ребенок лет 4 — 5. Все экипажи .ведут .наблюде­ние за мотоциклистами и за ребенком. Ребенок подошел к мото­циклу, потрогал рукой машину. Фашист схватил ребенка за ноги и ударил об угол сруба, вторично ударил ребенка животом по срубу. Не выдержали нервы танкистов, как по команде из четырех танков открыли огонь по фашистам, нарушив приказ командира. Разведка фашистов была полностью уничтожена. Часов в 10 утра артполк прошел через село.

В первые месяцы войны немецкая авиация особо охотилась за советскими танками. В августе 1941 года по лесной дороге пере­двигался наш 405 танковый полк. Команда по рации «ВОЗДУХ!» рассредоточиться по лесу!» Мой механик Горшков круто повер­нул машину. Слетела гусеница. Что делать? Немецкие летчики обстреливали и бомбили лес. Одна бомба упала рядом с танком. Группа самолетов, вероятно, решила уничтожить танк, повторив новый заход к цели. Вместе с экипажем приняли решение встре­тить врага огнём из пушки. Дал команду башенному стрелку: «Шрапнель, трубка, ешь, заряжай,». С приближением, цели до 700 метров, дал команду «Огонь!» Через какую-то секунду раздался взрыв. Немецкий бомбардировщик вместе с бомбами упал в 500 - 600  метрах впереди танка. После налета, другие экипажи Взвода помогли надеть гусеницу, и танк вошел в строй.

Успешно окончив краткосрочные курсы медицинских сестер Та­мара Павловна Калнин была направлена в действующую часть Северо-западного фронта в 102 Медико-санитарный батальон.

Тамара вытащила из горящей машины 16 воинов, но не спасла свою жизнь. Она лежала в просторной палате, покрытая марлей. Лучистые глаза иногда закрывались от жгучей боли, но больше они были открыты. Она постоянно улыбалась, и тогда на ее лице появлялась детская наивность. Ей однажды сказали, что в госпи­тале еще лежат две девочки. После этого она постоянно спраши­вала о их здоровье. Как-то санитарка Антонина Павловна пожа­ловалась на застарелый порок сердца. «Вы берегите себя, — ска­зала она. — Хорошо, что моя мама не знает обо мне, а то бы она сильно переживала».

Когда ее начинали кормить, она обычно спрашивала: «А другие тоже накормлены?». Главный врач госпиталя Павел Николаевич Куваев подолгу задерживался у ее кровати. «Ты песни любишь, Тамара?» — спрашивал Кунаев.

— Очень! — отвечала она.

— В первый послевоенный день я куплю самых вкусных    тор­тов, самого лучшего вина, устроим с тобой пышный    пир и пере­поем все песни, какие только знаем. Пригласим оркестр    и такие организуем танцы, что небу будет жарко, — врач на минуту замолкал и снова продолжал. — А потом мы устроим тебе торжест­венные проводы в институт. Договорились?».

Она улыбалась детской улыбкой. — «Скажите, доктор, а мне еще долго лежать».

Куваев выходил из палаты, она доставала из-под подушки ча­сы и внимательно слушала их ход, чистый, едва ощутимый. И вдруг ей показалось, что часы начинают тикать все громче и громче, чти это не тиканье, а оглушительный шум самолета, того самолета-стервятника, который на бреющем полете расстреливал санитарную машину, в которой медицинская сестра Тамара Калнин везла раненных. Вражеских самолетов было семь. Фашисты хорошо видели свою цель, видели и опознавательные знаки. Но и это их не остановило. Самолеты еще и еще раз опускались над машиной, поливай ее свинцовым огнем. И только тогда, когда Чёрный дым окутал автомобиль, враги повернули на запад. Мед­сестра не растерялась. Осторожно вытащив из горящей машины, одного раненного, она бросалась за другим. А пламя разгоралось все больше и больше. К запаху горящего бензина примешивался: приторный запах тлеющей одежды. Вспыхнула санитарная сумка"; загорелся рукав гимнастерки. Испарины покрыли все лицо. Но Тамара не сдавалась. Тому, кто мог ходить, Тамара помогала спускаться на землю, и, осторожно поддерживая, отводила от пы­лающей машины. А тех, кто не в состоянии был двигаться, медсестра взваливала себе на спину и оттаскивала в безопасное ме­сто. Она не чувствовала ожогов, думала только об одном: 15 ра­ненных должны быть спасены. И только тогда, когда был вытащен последний раненный, она почувствовала боли.

2-го ноября 1941 года Тамара Павловна скончалась в госпита­ле города Кирова.

Каждый январь ленинградцы отмечают годовщину разгрома немецких войск под Ленинградом. Героическая оборона города на Неве, которая длилась 900 дней (8 сентября 1941 г. — 27 января 1944 года) — один из самых выдающихся, самых потрясающих подвигов народа и армии во всей истории войн на земле. Под ру­ководством Ленинградской партийной организации город был превращен в неприступную крепость: созданы внутренние оборо­нительные сооружения, в короткий срок сформированы 10 диви­зий ополчения, 16 отдельных артиллерийско-пулеметных батальо­нов, 7 партизанских полков и много других формирований.

В боях за Ленинград проявил мужество и героизм комиссар вто­рой дивизии ополчения Павел Тихонович Тихонов, уроженец де­ревни Голощапы.

В 1959 году П. И. Кузнецов в своей брошюре «Великий патри­отический подвиг » писал: «Военком П. Т. Тихонов ежедневно бы­вал среди своих ополченцев. Он интересовался, знают ли бойцы задачу, как они отдыхают, питаются, получают ли газеты и пись­ма. Если оказывалось, что бойцы не знают что-либо, он терпеливо разъяснял им. Если они жаловались на недостатки, он принимал меры к их устранению». Ополченцы с любовью относились к свое­му комиссару. Они привыкли видеть его там, где была наибольшая опасность, где обстановка становилась сложной. 3-го сентября 1941 года газета «На защиту Ленинграда» писала: «В битве с полчищами немецких фашистов отличились и покрыли себя боевой славой цельте подразделения. Достойно, как подобает ленин­градцам, дерутся с врагом бойцы, командиры и политработники, где комиссаром тов. Тихонов». Дивизионная газета писала в те дни о П. Т. Тихонове: «Кто знает его, не забудет вовек: прекрас­ный товарищ, простой Человек».

В ленинградском партийном архиве хранятся воспоминания ба­тальонного комиссара В. Мальво о мужестве комиссара Тихонова: «Развернулся решающий бой. Под Средним селом враг давит на наши позиции. Тонкая цепочка бойцов, сдерживающая фашистов, грозит каждую минуту оборваться. В самый критический момент на гребне противотанкового рва во весь рост появился Тихонов. С группой бойцов, приведенной им, бросился в атаку. Враг не вы­держивает, но, отступив в одном месте, начинает нажимать в другом. Тогда военком собирает бойцов комендантского взвода,  и снова бросается в пучину боя».

В одном из сентябрьских боев 1941 года у села Коровино Ораненбургского района осколком вражеского снаряда комиссар был смертельно ранен. С трудом произнес последние слова: «Стойте, товарищи, за Ленинград, стойте за нашу землю!». Тело героя-ко­миссара было привезено в Ленинград. Трудящиеся Московского района, отдавая последний гражданский долг, с воинскими поче­стями похоронили военного комиссара на Волковском кладбище. Дивизионная газета, выражая мысли ополченцев, писала:

Словами не выразить

скорбь и печаль,

Товарища, друга до боли нам  жаль.

Клянемся мы Знаменем

Красным своим —

Фашистским бандитам

В сто крат отомстим.

В историю Отечественной войны навечно записаны имена пило­та Александра Романенко и стрелка-радиста Сергея Царькова. С первых дней Великой Отечественной войны они героически сра­жались с врагом. Последний их бой описан в летописи подвигов 825-го штурмового авиационного полка.

1 июля 1944 года Александр Романенко и Сергей Царьков в составе семерки «ИЛ-2» вылетели на штурмовку войск противни­ка, отступавших на запад через Опочку. Удачно пролетели зону зенитной артиллерии врага, летчики вышли точно к цели. Зара­ботали автоматические пушки. Разрывы бомб взметнули фонтаны земли, взлетала в воздух вражеская боевая техника. Штурмовик Романенко то набирал высоту для бомбометания, то опускался до бреющего полета, поливая Новоржевское шоссе пулеметным огнем. Мелкие очереди стрелка-радиста Царькова настигали вра­га повсюду. Но вот ведущий «ИЛ-2» лейтенанта Лапшина пока­чал крыльями своего самолета. Задание выполнено, пора домой. В этот момент ужаленный осколком вражеского зенитного снаряда, вздрогнул самолет Романенко и Царькова. Оставляя за собой черную полосу дыма, начал терять высоту. Пилот понял, что до своих не дотянуть. Внизу фашисты, а стрелять по ним нечем — кассеты пусты. «Вот и все», подумал Александр. А выпрыгнуть на парашютах на землю, занятую врагом, означало сдаться в плен. — «Нет, только не это!» — мгновенно вспомнил разговор с Серегой перед вылетом на боевое задание (разговор слышал ме­ханик самолета). — «Помни, там, куда летим, у немцев зениток туча». — «А что, если подобьют?» — Сергей на мгновение заду­мался. — «Очень просто, — сделал энергичный жест рукой, изоб­ражая пикирующий самолет...» (Из летописи подвигов 825 штур­мового авиаполка).

Летчик, не раздумывая, рванул штурвал самолета. Окутанный черным дымом самолет, словно смерч, понесся на вражескую ко­лонну. Краснозвездный самолет врезался во вражескую колонну, неся смерть фашистам. Далеко разнесся оглушительный взрыв. После него фашисты не досчитались большого количества боевой техники, многих офицеров и солдат.

В эти секунды перестали биться героические сердца Александра Романенко и Сергея Царькова.

На восточной окраине Опочки, возле Новоржевского шоссе, сто­ит памятник. На алюминиевой дощечке (частичка крыла их само­лета) значится, что здесь похоронены летчик Александр Феоктистович Романенко, 1923 года рождения, и воздушный стрелок — радист Сергей Царьков, 1921 года рождения.

Их подвиг увековечен опочанами, назвавшими их именами ули­цы.

Псковская земля дала Родине 156 героев Великой Отечествен­ной войны, из них 8 — опочан: Николай Васильевич Богданов, Ти­мофей Семенович Егоров, Николай Николаевич Зарянов, Василий Михайлович Зайцев, Федор Михайлович Михайлов, Василий Никандрович Никандров, Иван Яковлевич Карпов, Павел Павлович Хрусталев.

После разгрома вражеских войск в районе Опочки, немцы, ве­роятно, решили занять и укрепиться на рубеже Красногородска.

17 июля 1945 года разведчики 295 гвардейского стрелкового полка сообщили: с запада по шоссе движутся колонны немцев. Командир дивизии Стученко приказал уничтожить противника силами 295 полка. Командир полка Волков Василий Сергеевич принял решение атаковать противника с флангов, окружить и уничтожить. Ординарец командира полка Волкова вспоминал: «Не просто сошлись две силы во встречном бою, а вцепились друг другу в горло. Гитлеровцы не выдержали натиска гвардейцев. Оставшиеся в живых бросили технику и оружие, разбрелись по лесу, а там их встретили партизаны комбрига Вараксова.

В этом бою был смертельно ранен командир полка. Тяжело ра­неного его не довезли до Опочки, он скончался в дороге. Его прах захоронен на крепостном Опочецком валу.

За освобождение Опочецкого района и города от фашистских захватчиков вели бои полки и дивизии 10-й гвардейской армии под командованием генерал-лейтенанта Казакова Михаила Иль­ича: 15 гв. стрелковый корпус генерала Хорушенко, 29-я стрелко­вая гвардейская дивизия под командованием Генерал-майора Стученко Андрея Трофимовича и подразделения дивизии: — 93-й гв. стрелковый полк, командир гв, подполковник Фролов Михаил Григорьевич. 295-й гв. стрелковый полк, командир подполковник Волков Василий Сергеевич (погиб в боях за освобождение опочецкой земли). 87-й гв. Краснознаменный стрелковый полк, ко­мандир гв. подполковник Тарасенко Константин Гаврилович. 90-й гв, стрелковый полк, командир., гв. подполковник Андронников Владимир Михайлович (умер от ран 29 сентября 1944 года).

30-я гв. Краснознаменная стрелковая дивизия под командова­нием генерал-майора Исаева Михаила Александровича и другие части 15-го гвардейского стрелкового корпуса: — танкисты, сапе­ры, зенитчики, артиллеристы, связисты, автоматчики.

В северной части района проявляла героизм 90-я Краснозна­менная стрелковая дивизия гв. полковника Семена Семеновича Черниченко.

На юге дрались отдельные подразделения Матросовского пол­ка.

- Город Опочка был одним из важных звеньев в системе немец­кой обороны, проходившей по укрепленному немцами рубежу «Рейер», в непосредственной близости от города, вдоль железной дороги Псков—Идрица и далее по линии Себеж—Освея.

Газета «Правда» от 16 июля 1944 года поместила статью кор­респондента С. Бессудкова, который писал: «По обилию инженер­ных, противотанковых сооружений этот рубеж мало чем отличал­ся от «пантеры», а на отдельных участках даже превосходил ее числом бетонированных огневых точек, стальных колпаков и всевозможных препятствий. На линию «Рейер» немцы возлагали очень большие надежды. Прикрываясь ее прочным щитом, они думали остановить здесь наши войска, в тяжелых, невыгодных для наступающих боях измотать и обескровить, лишить их удар­ной силы и способности к дальнейшему натиску».

Однако наступление наших войск свело на нет все расчеты не­приятеля. Весь июнь 1944 года войска 10-й гвардейской армии усиленно пополнялись людьми и боевой техникой, готовились к наступлению.

В первых числах июля был получен приказ о наступлении. Наступление началось не 11 июля 1944 года, как планировалось, а днем раньше. Оборонительную полосу «Пантера» войска прор­вали в первый же день наступления. После прорыва обороны противника на рубеже озер Але и Каменное 29 гв. стрелковая дивизия, посаженная на машины, 78-я танковая бригада, отдель­ные самоходные полки, два зенитных полка и другие части уси­ления под командованием генерала Стученко должны наступать через Кудеверь, Духново, Опочку, Лудзу, занять Резекне и в дальнейшем вести наступление на Ригу совместно с другими ча­стями Прибалтийского фронта.

Андрей Трофимович Стученко.

10 июля подвижная группа генерала Стученко подошла к ис­ходному рубежу в районе Кудеверь. Во второй половине дня внезапным ударом сильно укрепленная вражеская оборона была прорвана. Целые подразделения противника побросали оружие и сдались в плен.

Дальнейший путь к Опочке преградил сильно укрепленный пункт Духново, в котором располагался штаб 42-го немецкого полка 19 пехотной дивизии СС.

Разгром укрепленного рубежа     Духново был поручен    93 гв. стрелковому полку. Непосредственно подготовкой к бою руково­дил генерал Стученко. На исходный рубеж к Духнову подошел первый отряд под командой Ивана Моисеевича Третьяка. «Духново надо взять, — сказал генерал Стученко, — и немедленно! Удар с тыла нанесешь ты, Ваня!». Отряд Третьяка должен был нанести удар, совершив обходный маневр Духнова с тыла, снача­ла на машинах, а затем в пешем строю, и напасть на Духново с тыла.

Начальник артиллерии подвижной группы начал огневой на­лет, а пехота 93-го полка начала демонстрационную атаку в лоб, так в Духнове началась отчаянная стрельба. Это Третьяк вор­вался туда. В результате дерзкого броска Духново было осво­бождено.

Генерал Стученко в своей книге «Завидная наша судьба» вспо­минает об этом так: «Возбужденно, не остыв еще от боя, Третьяк доложил о выполнении задачи. Спрашиваю:

— Кого захватили из офицеров штаба?

— Да так, кое-кого взяли.

— А командир немецкого полка где? Убежал?

— Нет — вот его машина.

— А где он сам?

Третьяк смущенно сдвинул на лоб фуражку и отвел глаза:

— Погоречились хлопцы немного, стукнули его...

— Да вы не расстраивайтесь, мы вам другого полковника обяза­тельно доставим, ей богу!».

Любили гвардейцы Третьяка. В этой же книге Стученко пишет: «Любили мы его за безумную храбрость, за то, что он охотно шел на любое задание, каким бы оно ни было трудным. Казалось, скажи ему: «Третьяк приволоки Гитлера: он, наверно, от­ветил бы: «Слушаюсь и пошел бы его добывать».

В боях за Духново проявили мужество и отвагу коммунисты Дятлов Александр Иванович и Басанов Батор Манджеевич. Они удостоены звания Героя Советского Союза.

Старший сержант Дятлов, несмотря на ураганный огонь пуле­мета, который велся из церкви и сарая Духнова, первый, рискуя жизнью, ворвался на окраину села, установил свой пулемет и, в упор расстреливая гитлеровцев, уничтожил около 30 немецких солдат и офицеров. 12 июля 1944 года в районе села Загорья убит командир роты. Дятлов взял на себя командование ротой. Отражая атаки гитлеровцев, он лично сам уничтожил более 70 немецких солдат и офицеров».

               (Архив МО СССР Ф 33/ОП 793756).

«Гвардии старший сержант Басанов Батор Манджеевич первым ворвался в опорный пункт Духново, где размещался штаб 42 пехотного полка, 19-й пехотной дивизии СС. Попал в окружение противника. Будучи отрезанным от роты, мужественно сражался с врагом. Он вел огонь до последнего патрона, а когда рота при­ближалась к опорному пункту, Басанов бросился к зданию 42 пехотного полка, забросал здание гранатами, ворвался в дом, уничтожил трех офицеров. Командуя отделением, скрытно прор­вался к артиллеристам и их огневым позициям, атаковал их, за­хватив при этом полностью экипаж самоходной пушки и само­ходную пушку, уничтожил расчеты четырех орудий, а орудия за­хватил в полной исправности. Будучи ранен, он не прекратил вести огонь по врагу и управлять своим отделением». (Архив МО ОП 793756).

За мужество, проявленное в боях за Духново, награждено ор­денами и медалями 215 человек. Третьяк И. М. награжден орде­ном Красного Знамени.

После разгрома Духновской группировки врага, вспоминал командир 93 полка Фролов М. Г. «Неприятель пробовал задер­жаться в населенных пунктах, держал под огнем дороги, но и это не помогло. Наступающие, широко применяя обходные ма­невры, раскололи на части боевые порядки противника, уничто­жали очаги сопротивления немцев и стремительно продвигались к Опочке».

12 июля 1944 года Александр Романенко и Сергей Царьков направили горящий самолет на колонну отступающих войск че­рез Опочку! Уничтожено большое количество боевой техники и живой силы врага.

12 июля 1944 года советские  части, стягиваются к укрепленному немецкому  рубежу  «Рейер».

13 июля начинается  наступление наших войск на широком фронте рубежа «Рейер».    Бои носили упорный и ожесточенный характер. Немецкие дивизии, усиленные танками, артиллерией и самоходными орудиями, упорно сопротивлялись.  Опрокинув вра­жескую группировку, наступающие быстрым броском перерезали шоссе Невель—Псков, Опочка—Себеж. Это лишило возможности противника маневрировать  своими войсками, подбрасывать подкрепления в Опочку и значительно облегчило задачу нашим войскам действовать восточнее и севернее города.

Дивизия генерала Стученко овладела деревней Лаптево. Ге­нерал-майор Исаев разгромил отборные части гитлеровцев южнее Опочки.   Наши части в нескольких местах форсировали реку Великую.

14 июля 15-й гв. стрелковый корпус генерал-майора Хорушенко начал артподготовку по огневым   позициям противника в районе города Опочки в направлении Рублевского переулка и района пересыльного немецкого лагеря.     

 Специальный корреспондент газеты «Красная звезда» майор - Азбукин в статье «Бой за Опочку» писал: «Стремительный удар танковых и стрелковых подразделений, непрерывно сопровождае­мый артиллерией, быстро принес свои плоды. Наступавшие вор­вались на улицы города, разгорелись уличные бои. Схватки на улицах были весьма упорными, потому что неприятель имел до­вольно прочную оборону в части города. Так, например, на окра­инах Опочки немцы приспособили под огневые точки ряд камен­ных зданий, укрыв огневые средства в фундаментах. Наступаю­щим пришлось ликвидировать один за другим эти очаги сопро­тивления. Их окружали и штурмовали мелкие группы нашей пехоты, поддерживаемые артиллерией, стрелявшей прямой на­водкой по огневым точкам немцев».

(Газета «Красная звезда», 16 июля 1944 года).

  Продвигаясь к центру города с различных направлений, нас­тупавшие 93-го полка очищали от немцев улицу за улицей. Ба­тальон Третьяка форсировал реку Великую в районе больницы, развивая наступление на Песчивку. Сопротивление противника слабло час от часу, но немцы с остервенением обреченных обо­роняли город. Они засели на валу, откуда хорошо просматрива­лась восточная часть города. Наступление задерживалось. Про­тивник пулеметным огнем расстреливал во фланг атакующих 87 полка. Надо было заставить замолчать эти пулеметы. Командир дивизии приказал выполнить эту задачу командиру пулеметного расчета рядовому Леониду Александровичу Большакову. Про­тивника отвлекли артналетом и прижали к земле, пока тихо и скрытно переправлялись пулеметчики через Великую. Вскоре заработал «Максим» Большакова. Немецкие пулеметы замолкли. 87-й полк воспользовался этим, овладел первой траншеей, про­ходившей по западному берегу Великой, а 93-й полк очистил вал и стал занимать улицы Завеличья.

15 июля 1944 года город Опочка был полностью освобожден от врага, а 16 июля наши части вышли на границы Красногородского района.

А. Т. Стученко вспоминал: «...люди трогательно встречали нас, целовали, обнимали. Большое любопытство вызвали у нас погоны. Некоторые даже спрашивали — «а вы Красная Армия?   Та, что до войны была, или какая другая?». Залпами из десятков орудий отметили гвардейцы победу  за Опочку.

 Фашисты за три года оккупации нанесли району ущерб свыще трех миллионов рублей. Разрушили МТС, колхозы, совхоз «Красный Фронтовик». Сожгли 52 деревни, 19 из них не восстановлены.

• Ладыгинский сельский совет — сожжено 34, не восстановлен» — 15.
• Краснооктябрьский сельсовет — 6,. не восстановлено — 4,
• Лобовский сельсовет — 3.
• Норкинский — 1.                     
• Звонский — 8.

Через день после освобождения города и района Калининский обком партии назначил, первым секретарем Опочецкого райкома партии комиссара 3-й Калининской партизанской бригады: Васильева Николая Васильевича. Вторым секретарём стал Н. И. Пушкин — комиссар второго отряда. Председателей Райиспол­кома назначен М. Ф. Крылов, Обязанности председателя Город­ского совета выполнял В. Гражданкин.